Рыцарь в алмазных доспехах: Принцесса и рыцарь - Страница 24

- ЗдорОво! – обнял я гитариста. – Что, с полудня тут торчишь?

- Да нет, - отмахнулся он, явно воодушевленный тем, что ожидание окончено. – Мы с пацанами меняемся. Сейчас моя очередь. Ладно, пошли! – и куда-то потянул, на ходу сообщив своим, что я освободился.

Минут через пять мы очутились в каком-то небольшом зале, судя по наличию техники на мини-сцене, репетиционном. Перед сценой стояло несколько рядов кресел, общим количеством мест под сто. И что-то мне подсказывало, что они здесь просто хранятся, как на складе – из-за скученности сидеть можно было только на первом и последнем, дальнем от сцены ряду.

- Вот тут мы и занимаемся, - произнес Карен, обведя зал рукой. Голос его потонул, почти не отражаясь от стен – то есть, комната звукоизолирована.

На сцене стояли оба его коллеги по группе – широкоплечий вечно довольный жизнью Хан и постоянно улыбающийся японец. Мы поднялись. Карен, чувствуя себя главным, глубоко вздохнул, мысленно подбирая ключик к дальнейшей беседе, и произнес:

- В общем, так, то, что мы давно обсуждали, произошло. И ввиду того, что делом собираемся заниматься серьезно, давай еще раз представимся. По трезве, так сказать.

При этих словах и он, и Хан, довольно улыбнулись.

- Карен, - тут же первым протянул он руку. – Пишу музыку и тексты. Может, не самые выдающиеся, но всегда готов к сотрудничеству и самосовершенствованию.

- В смысле, к диалогу открыт, - пояснил Хан. – Будут идеи – всегда выслушает.

Беря последний комментарий на заметку, я кивнул.

- Армянин?

Карен пожал плечами.

- Здесь мало кто знает, кто такие армяне. Вообще да, но для всех я русский, и не заморачиваюсь. Родился здесь, - предвосхитил он вопрос, - но это мало что меняет. Для латинос я такой же чужак, как и остальные русские.

- Понятно.

- Амирхан, - продолжил знакомство его товарищ. – Русский, подробности, хоть убей, не знаю. – Его улыбка стала настолько широкой и довольной, что я чуть не рассмеялся. – Но точно не армянин – мы себя, как они, не выделяем.

Далее последовал несильный тычок лидеру группы под ребра, на который тот ответил таким же тычком в плечо и тихим комментарием что-то об «этих дагах». Кто такие «эти даги» - уточнять не стал.

- Мы с Кареном основали группу, - продолжил Хан. - Вместе занимались у дона Бернардо, и под конец решились. Я песен не пишу, но у меня другая роль – контакт с залом. Поверь, Ванюша, это важно, чтобы на сцене кто-то зажигал толпу. Эта морда армянская хоть и талантлива, но ему только колыбельные петь! – Снова тычок и снова ответный. - Так что моя задача поднимать зал, строить диалог, и не обращай внимания, что я такой веселый. Так надо!

- Понятно, - кивнул я. Действительно, группа, которая просто поет на концерте и группа, которая при этом общается со зрителем – две совершенно разные группы. И Карен… Ну совершенно не харизматичный! Без обид для Карена.

– Не сказать, что получается блестяще, - скривился Хан, - но как могу, так и работаю. Если у тебя получится лучше – будем натаскивать. Никакой ревности, дело важнее. Ты как?

- Я всегда за! – поднял я руку. – Но сначала ведь надо посмотреть, получится ли. Это же не просто.

- В Гаване обкатаем, - кивнул Карен. – В прошлый раз у тебя получалось, зачатки были.

Да, зачатки были. Правда, я был совсем не в той форме…

С другой стороны, как показывает практика последнего времени, работать языком на зрителя я могу. Особенно если вспомнить толпу и крышу министерства культуры.

«Х-м-м! - одернул я сам себя. – Ванюша, не надо о грустном. О хорошем лучше думай. О том, что надо, и как сделать это правильно.»

Трудно не согласиться с этим камаррадо, неправда ли?

- Наото, - продолжил знакомство последний участник группы. – Как уже говорил, японец. Местный, родился в Альфе. У нас здесь нет такой организованной общины, как на Обратной Стороне, потому примкнул к ребятам, - кивнул он на напарников. Под «нами» очевидно подразумевал японскую мини-диаспору, о которой я, уроженец Альфы, в подтверждение его слов, никогда не слышал. - Специализируюсь на ударных, хотя вообще умею много на чем.

- Он пятью инструментами владеет, - пояснил Хан. – Но на ударных он бог!

- Минакануси! – блеснул я познаниями. И глядя на недоуменные лица, пояснил, - Японский бог!..

Меня не поняли, но прилежно закивали, не желая связываться. Знал ли сам Наото, кто такой Минакануси, осталось под вопросом, но эмоций никаких не проявил. Впрочем, сдержанность в любой ситуации его отличительная черта, и кажется, я уже говорил об этом.

- Местные прозвали «Фудзиямой», - продолжил он. – На «Фудзи» откликаюсь. Поначалу было неохота связываться, а после привык. Так что насчет прозвища не беспокойся, меня им не унизишь. Если какие будут вопросы – говори прямо в лицо. Говоря за спиной обидеть легче, чем говоря в лицо, - выдал он одну из мудростей своего народа, с которой трудно спорить.

- Да какие вопросы! - вздохнул я. – Пока никаких. Потом – посмотрим.

- Ладно, о себе, - перешел я к финальной стадии представления друг другу. - Шимановский Хуан. Местный. Мать – дочь польского ссыльного националиста и русской переселенки, отец – неизвестен. Воспитывала она меня, как латиноса, русский для меня второй язык.

- …Хотя с другой стороны, польским не владею совсем, а это о многом может сказать, – сделал я невольную оговорку. Они понимающе закивали

– Так что я не совсем ваш, - подвел я итог. - И даже больше, если все-таки объявятся мои родственнички по отцу, а это может произойти, окажется, что я СОВСЕМ не ваш.